У входа я напоролся на окаменевшего охранника. Просто форменная статуя Цербера (или Кербера?).
А еще, я совсем не помню своего детства. Мама показывает фотоальбомы, где зафиксирована моя эволюция, от зародыша с инопланетной мордочкой до пухлого карапуза и нескладного большеголового школьника, а я не помню. Ничего. Первые смутные воспоминания начинаются классе так в пятом.
Астероид из здешнего скопления — предмет крайне беспокойный. Он крутится и кувыркается настолько лихо, что в девяти случаях из десяти о посадке можно и не мечтать. Любая неровность поверхности при таком ускорении вскроет на раз-два брюхо линкора и не заметит. Что уж говорить о флуггере?
— Кладите пациента. — Женский голос без следа эмоций. — Готовьте инъектор. Два кубика тетратамина. Готовьте капельницу и кардио-суппортер.
Там собирался караван. Парсер путался в сигнатурах, столько там собралось флуггеров, плюс невиданная невиданность — на космодроме стоял под загрузкой контейнеровоз! Тот самый «Роже Гароди». В кои-то веки начальство посчитало выгодным гонять в такую даль полноценный звездолет, хоть и небольшой, вместо вереницы «Андромед» да «Кассиопей» несчастных.
— Конечно, работает! Повернись ко мне бочком и лови следующую порцию.