Слава Богу, в нашу сторону никто не стрелял. Когда мы подъехали к кирхе, финны, наверное, услышали приближающийся рёв нашего двигателя. И, чтобы отвлечь внимание русских от нас, многократно усилили обстрел обложившего их взвода моей роты. Наши, в ответ, тоже усилили огонь, и стреляли они только по незакрытому дымом фасаду здания. Одним словом, финны, как лемминги, делали всё, чтобы ускорить свою гибель.
После очередного хлёсткого удара, когда схлынула боль, я увидел, как Матти достал здоровенный тесак и начал медленно отрезать ухо у Пашки. Не обращая внимания на брызнувшую кровь – они вместе с Кирпичом заинтересованно изучали реакцию Паши. Наверное, от боли тот очнулся и поднял свою голову. Я ужаснулся видом моего самого лучшего друга. Его лицо представляло один большой, чёрный синяк, на месте глаз зияло кровавое месиво, откуда всё ещё сочилась сукровица. Губы настолько распухли, что вывернулись и оголили нижнюю челюсть с неровными обломками передних зубов. Увидев, что Паша очнулся, Матти удовлетворённо хмыкнул, схватил за волосы, и ещё больше приподнял ему голову. Потом с отвратительной улыбкой вогнал свой нож в живот Паши, повернул его там, вытащил и обтёр лезвие, о рукав рубашки моего друга.
— Вот и всё, — подумалось мне, — лафа кончилась, теперь пришло время побегать, кланяясь пулям.
Все, проанализировав, я начал действовать. Прежде всего, поручил нашим снайперам Кукину и Якуту занять огневые позиции и взять на прицел финнов. При малейшей попытке кого-нибудь из них сбежать, или оказать сопротивление, стрелять на поражение. После того, как мы захватим эту группу, отойти назад метров на двести и контролировать подступы к разбитой колонне Советских войск.
В ходе допросов прояснил я и вопрос, который меня сильно волновал. Почему финны не убрали разбитую военную технику и не похоронили погибших солдат? Пленные рассказали, что это всё сделано намеренно, чтобы использовать эту натуру в пропагандистских целях для съёмок иностранными корреспондентами. На центральной трассе, проезжую часть вынуждены были расчистить, а на этой малоиспользуемой дороге было решено оставить всё, как есть.