Держа на ладони холодную монетку, Ник вдруг почувствовал что-то странное. Он мог бы поклясться, что от монеты исходит какой-то ток… Электрический разряд…
Улицы буквально кишели народом — яблоку негде упасть, особенно в часы ланча, когда огромные толпы валили из всех этих небоскрёбов и, само собой, проносились сквозь Алли, словно она была пустым местом. Ощущение при этом возникало до ужаса неприятное — гораздо хуже, чем когда по ней прокатывалось что-то неодушевлённое, вроде автомобиля или автобуса. В людях чувствовалось нечто органическое, физиологичное. Когда через Алли проходил живой человек, она ощущала ток его крови, биение сердца, урчание кишок, всё ещё переваривающих завтрак. Словом, жуть.
— Расскажи мне об этой девчонке и её друзьях. Расскажи мне, что она умеет!
— А… ну да. Слушай, ты не смог бы мне помочь?
— Если тебе не хочется говорить об этом, то не надо.
И тут справа от себя она услышала долгий, пронзительный скрежет ржавых петель. Алли обернулась и увидела зияющий тьмой вход в какой-то обширный танцзал. Над входом криво висела вывеска, явно уведённая с одного из аттракционов-«ужастиков» на молу Стиплчейз. На ней было написано: «АДСКИЙ ВЕРТЕП». Ага, так вот где берлога Молодёров!