Я вернулся, нежно поцеловал ее в мягкий теплый рот, еще сонную и теплую, укрыл шкурой и чуть придержал.
— Нет, — ответил я, — это грубо. Только вешать, ничего лишнего. Мы не должны проливать кровь!
В письме крик отчаяния, просьба о помощи, младший сын страшится упустить ситуацию из-под контроля и умоляет отца срочно вернуться, чтобы подавить мятеж, пока он не разросся до опасных размеров, но чем больше я всматривался, тем больший холодок заползал в сердце, и наконец там разрослась ледяная глыба.
— Я тоже, — признался я. — Чем больше живу и понимаю, тем больше не понимаю. Такое может быть?
— Ты уходишь, — прогромыхал голос, чувствовалось, что Тертуллиан старательно приглушает его, стараясь соответствовать миру, в котором проступил. — Ты уходишь во тьму, Ричард!
Стрела ударила в рот, грузное тело повалилось на труп своего напарника, мы увидели блестящий кончик, высунувшийся из затылка.