— Ваша светлость, — произнес он четко, — я готов служить дальше!
Ее брови взлетели на середину лба, она посмотрела на меня с новым интересом, как-то странно оценивающе, в глубине ее крупных и чуточку выпуклых серых глаз возник жемчужный свет.
Все радостно заревели, закричали, вскинутые чаши сверкают золотыми и медными боками в ярком свете люстр, еще ярче блестят глаза пирующих. Я улыбался и, сцепив пальцы в замок над головой, потрясал руками, улыбался и благодарил, ибо глас лордов — глас народа.
— Вы же знаете, — сказал он раздраженно, — у политика должна быть иная мораль, чем у простолюдина! И если надо принести в жертву сто девственниц, чтобы спасти тысячу жизней… а вы знаете, что при засухе погибнет народу гораздо больше… то что вы сделаете?
Они повернулись ко мне, а барон Саммерсет, выказывая готовность войти в светлое будущее с иными понятиями о чести, чем у сэра Вайтхолда, шарахнул одного в затылок.
— Да-да, — сказал я, — думаю, уже близко! Идем.