— Красиво, — сказал я убеждающе. — У вас, женщин, должен быть вкус насчет всей этой дури, раз уж в политике, как курицы в Кентерберийском соборе. Кисточка на хвосте — это все!.. По крайней мере — важно. Серьги в ушах или палочка в носу есть, а хвоста нет?
— Простите, сэр Клифтон, — сказал я с раскаянием, — но я заранее принял меры, чтобы это вот быстро вернулось в берега.
Также присутствовали сенешаль и лорд малой печати Фридрих Геббель, Клифтон Джонс, личный секретарь покойного Фальстронга, все смотрят очень серьезными глазами, я заранее облачился в дорожную одежду, показывая, что мое решение твердое и пересмотру не подлежит.
— Не позорь отца, — сказал я и шагнул к нему с вытянутым мечом острием вперед. — Он сейчас в гробу переворачивается…
— Нет-нет, я привык докапываться до сути. И к тому же я сто раз повторял: человек свободен! Даже от Бога. Он сам нас освободил от себя и своей власти, чтоб если мы и пришли к нему, то по своей свободной воле. А суть, похоже, в том, что, убив младенца, я нанес бы своей душе именно тот непоправимый ущерб, что уже и на троне не стал бы, наверное, спасать этих младенцев. Да пусть дохнут, род людской должен очищаться от слабых, закон выживания, нечего больных тащить в будущее, у меня есть пограндиознее задачи, чем заботиться о всякой черни…
— Стой, гад! — закричал я и ринулся со всех ног вдогонку.