Большинство утихли, лица озадаченные, у кого-то даже смущенные, все верно, малые титулы дает король, большие — император, однако граф Меганвэйл то ли уже выпил лишнее, то ли что-то на уме, но вид у него такой, что вот закусил удила и прет, как лось через камыш, не обращая внимания на выпрыгивающих в ужасе из-под копыт лягушек.
— Пусть сторожат вместе с солдатами, — сообщил он.
— И в лесу, — продолжил я, — чаще навстречу с криком «Спасите!» бежит женщина… обязательно юная и цветущая, такая испуганная и трепещущая, что сразу хочется ухватить ее в объятия и прижать к груди. Поглаживая и успокаивая… гм… хотя откуда там взяться женщине, в лес обычно ходят мужчины, на охоту или за деревом…
У меня не поднимется рука, к примеру, убить собаку, хотя у животных вроде бы нет души, но является ли убийством, если убиваешь… или ломаешь… вещь, очень похожую на человека? Теперь Кри уже не появится, чувство вины просто пожирает внутренности, хотя что я сделал такого? Наверное, я слишком еще прост, меня такие вопросы могут надолго выбить из равновесия, а отца Дитриха, чтобы посоветоваться, здесь нет…
Конт Тулиэль подбежал, такой легкий, что трава не гнется под его изящными сапожками, уши торчат, лицо сияет, как солнышко, дивные удлиненные глаза горят восторгом.
Я сразу отправился в кабинет Гиллеберда, барон Саммерсет занимался пленными, виконт Рульф с энтузиазмом взялся помогать, кого-то расхваливал за красивую схватку, с кем-то даже раскланивался и обменивался комплиментами. Хорошо быть победителем, мелькнула мысль, вон как цветет…