Оба поглядывали на моих стражей, я понял, что в мое отсутствие допросят их основательно, поморщился.
— Заканчивайте переговоры, сэр Вигфрид! Иначе мы объявим вас изменником!
— Видать, — сказал я, — маловато веры в моем сердце для такого серьезного дела. Возможно, Господь желает, чтобы мы придумали что-то сами, чем всякий раз бежать к нему и просить помощи… А пока все-таки окружите эту поляну.
— Он бушевал полдня, — доложил он торопливо, захлебываясь словами, — затем в ярости оставил армию на своего самого доверенного полководца, барона Хоффманна, он должен сдерживать натиск фоссанцев и шателленцев до его возвращения, а сам с отрядом отборной рыцарской конницы мчится сюда! Я обогнал его, боюсь, очень ненамного, хотя у меня самый быстрый конь в отряде!
Значит, надо успеть проскочить это опасное место, куда будет направлен убийственный град стрел, как можно быстрее. А там, в городе, где и стены помогают, чужакам придется плохо.
Он фыркнул презрительно, зашел по ручью повыше Пса и тоже принялся пить. Я усмехнулся, кони гораздо требовательнее к чистоте воды, чем собаки. Мутную пить не станут, даже чистую пьют так, будто брезгают, а когда увидят на воде крошечный листок или соринку, то фыркают и дуют на нее, чтобы не мешала.