— Сумасшедший, — сказал я с чувством. — Как его зовут?
— Я надеюсь на это, Ваше Величество, — сказал я.
— Почему? — удивился я. — Разве ты не самое дорогое для меня на свете?
Я усмехнулся, приложил два пальца к виску и повернул арбогастра на север. Земля сперва поплыла под его брюхом, а потом замелькала и слилась в серую полосу. Хотя уже можно бы и не таиться, о моем коне ползут всякие слухи, многие видели вдали стремительно проносящегося всадника на угольно-черном коне…
В залах и переходах не ступить, чтобы не наткнуться на рослых и крепких здоровяков в броне и обвешанных оружием, дворец за пару дней принял прежний вид в том смысле, что трупы убрали, а разбитую мебель заменили, но обилие сверкающих доспехов говорит, что мы все еще готовы ко всему, что может замыслить Гиллеберд еще.
Когда гора мечей, топоров и пик стала выше человеческого роста, я поморщился, кивком подозвал лорда Вигфрида, что так и стоит, как вкопанный в землю столб, похожий на памятник вечной скорби..