И мы оба отпили по глоточку душистого обжигающего чая.
— У французов — язык восемнадцатого века и мягкий сыр.
Будущее для того и нужно, чтобы строить настоящее, исходя из реальных планов ныне живущих.
— Х-ха! — воскликнула она вдруг. — Я испеку вам еще хворост, из теста на виски.
В моих родных краях всю зиму лил дождь. Солнечных дней я не помню, все дождь да дождь, грязь, холод, промозглая сырость, влажная одежда, волосы, сколько ни сушись у огня, до конца все равно не высохнешь. Сколько раз я вспоминала тот дождливый вечер, сколько раз снова и снова думала о том, что произошло тогда, сорок лет назад, и что воскресло в памяти сегодня, под шум дождя.
Может, я — проявление семейных противоречий и, значит, должна исчезнуть, чтобы все в семье было гладко?