И вот письмо готово. Вероника даже развеселилась, так что и умирать почти расхотелось, – да только таблетки уже приняты и возврата нет.
Она бы с удовольствием сыграла для него еще, извлекая из своей анестезированной памяти все известные ей сонаты, реквиемы, адажио, – ведь он умел восхищаться, ничего от нее не требуя. Но ее тело больше не выдерживало.
И тут сердце Зедки екнуло – это было предчувствие чего-то недоброго. Вероятно, что-то произошло с детьми. Она побежала обратно домой: дети смотрели телевизор и хрустели попкорном.
– Вам незачем ехать так далеко: менее чем в двухстах километрах отсюда находится Сараево. Война закончилась, но проблемы остаются.
— Да, Олимпия очень славная, — согласилась я.
С минуту я нерешительно разглядываю платье. Помимо того что мне неприятно надевать вещь, принадлежащую покойной, я еще и опасаюсь, что оно будет смотреться на мне совершенно дико. Виолетте Грелье к лицу тряпка, Пьеру Артансу — шелк, а мне — бесформенный передник с лиловым или темно-синим узором.