Еще некоторое время она была в нерешительности. Затем заставила его подняться и взяла за руку.
Вероника ненавидела все. Библиотеку, которая была набита книгами, учившими жить, колледж, где приходилось ночи напролет сидеть над алгеброй – и это при том, что она не знала ни единого человека, за исключением разве что профессоров математики, кому для полноты счастья понадобилась бы алгебра. Зачем ее заставляли столько времени зубрить алгебру или геометрию – всю эту груду совершенно бесполезных вещей?
Беседа в столовой была непродолжительной. После медитации все находились в расслабленном состоянии и решили вернуться в палаты, за исключением Мари, которая вышла в сад прогуляться. По пути через холл она увидела, что девушка так и не дошла до своей палаты: она играла для Эдуарда-шизофреника, который, наверное, все это время ждал у пианино. Сумасшедшие – как дети, уходят лишь после того, как их желания оказываются исполнены.
Вероника чувствовала, что вся охвачена смятением, гневом, злостью на саму себя. Впервые она так глупо попалась, притом что всегда избегала провокаций, с ранних лет научившись сохранять хладнокровие, невозмутимо выжидая, пока изменятся обстоятельства. Однако этим умалишенным удалось вывести ее из равновесия, удалось вовлечь в свою подлую игру, когда ее просто захлестнули стыд, страх, гнев, желание растерзать их, уничтожить такими словами, которые даже сейчас язык не поворачивался вымолвить.
– Это чтобы убивать запах марихуаны, – отвечал посол. – Наш сын получил прекрасное образование, вряд ли он станет верить, что эти пахучие палочки могут привлекать духов.
Зедка вспомнила о своих встречах в Космосе – встречах с теми сущностями, которые плавают в разных измерениях. Ей захотелось рассказать об этом Веронике, но она боялась еще больше ее смутить.