На экране показывали какого-то сальвадорского правительственного чиновника, который с самым смиренным видом каялся в допущенной им оплошности, и вдруг Мари почувствовала, что сердце колотится как сумасшедшее.
Когда медитация закончилась и учитель-суфий удалился. Мари задержалась в столовой, беседуя с членами Братства. Вероника, сославшись на усталость, вскоре ушла, – ведь принятое в то утро успокоительное было настолько мощным, что уложило бы и быка, и даже при этом ей хватило сил, чтобы до сих пор оставаться на ногах.
Кровь взыграла, и холод, который она чувствовала, снимая с себя одежду, становился все менее ощутим. Они стояли лицом к лицу, она обнаженная, он полностью одетый. Вероника опустила руку к его гениталиям и начала мастурбировать. Ей уже приходилось делать это раньше, одной или с некоторыми партнерами, но ни разу в ситуации, когда мужчина не проявляет ни малейшего интереса к происходящему.
– И что после того, как нарисуешь меня, будешь продолжать рисовать.
Вероника закатала рукав свитера, и медсестра ввела лекарство.
Но если на протяжении долгих дней ей придется жить в страхе неминуемой смерти?