— Что, казак, узнал? Рассказывал тебе обо мне родич твой, которого ты про поход наш выпытывал. Рассказывал тебе, что помогает мне святой Илья, да не поверил ты, казак. Жадность очи твои застила, и не послушался ты голоса, который шептал тебе в сердце: плюнь ты на это гнилое дело, это тебе не девок воровать, татар на родичей своих приводить, кровь христианскую проливать. Забыл ты, что по закону казацкому изменнику полагается? Ничего, скоро вспомнишь.
— Прощай, друже, — тихо промолвил атаман, свистнула сабля, и Степанова голова, недоуменно моргая глазами и шевеля губами, откатилась и замерла, упершись застылым взглядом в высокое морозное небо.
Сбросив с себя халат с клинками и боевой пояс с разными острыми железками, попросил Андрея подержать, а сам вышел в центр ждать сомневающихся. Жизненный опыт не раз доказывал, что все сомнения в праве быть лидером нужно решать сразу. Одно дело, что тебя атаман назначил, другое — непосредственная демонстрация лидерских качеств. В любом мужском коллективе, будь то армия, банда, бригада, все должны знать: лидер может больно настучать по голове. Без этого порядка и работы не будет. Как он добьется этого знания, это уже его дело. Не обязательно у тебя должен быть черный пояс и косая сажень в плечах. В первую очередь это вопрос характера.
— Батьку, татарин говорит, что не верит: не мог Богдан его брата побить, спрашивает, были ли видаки, которые слово свое за то дадут.
— Добре, Давид, бывай, до завтра. Иван, удачи вам, даст Бог, свидимся.
После полудня, оставив меня наблюдателем на вершине холма, все остальные собрались в компактную группу на крутом склоне и стали ждать. Фарид оказался человеком пунктуальным и не заставил нас долго томиться в неведении. Не успел я соскучиться в одиночестве, как Богдан уловил не слышные мне далекие инфразвуки и подал сигнал тревоги. Не став ничего проверять, я скатился к казакам и, шепнув «едут», занял место в своей группе, которой командовал Непыйвода. Вскоре сверху по течению Днепра показалась группа всадников, едущих широким фронтом в нашу сторону. Как я и предполагал, осторожный Фарид учтет проколы, допущенные купцом, и обязательно будет прочесывать местность на предмет чужих следов. Два десятка всадников выехали на холм, несколько из них в опасной близости от нашего отряда. Вскоре десяток отправился дальше, вниз по течению, двое поскакали к прибрежному лесу дежурить на берегу, двое — в противоположную сторону, на соседний холм: обозревать степные просторы. Один остался на коне и приглядывал за табуном, а пятеро начали споро разбивать небольшой шатер для пожилого татарина, усевшегося на коврик, который для него постелили, и хлебающего что-то из бурдюка. Указав Непыйводе на табунщика, я объяснил жестами, что пойду его снимать. Получив разрешение, двинулся в его сторону. В основном это совпадало с направлением движения нашей группы, но если им нужно было приблизиться к шатру, то я уходил от них назад в сторону табуна. Приблизившись к нему на расстояние в двадцать пять шагов, прекратил движение и взял его на прицел. Все воины были в сплошном доспехе поэтому заранее было оговорено, что бить либо в лицо, либо по ногам. У меня выбора не было. Взяв на прицел его лицо в кольчужной сетке, ждал сигнала, когда атаман крикнет пугачом. Услышав громкое «пу-гу», тот невольно повернул голову в мою сторону, и стрела, впившись ему под правый глаз, вышибла его из седла. Развернувшись в сторону шатра, увидел, что все кончено. Казаки добивали раненых и вязали двоих, Фарида и его старшего охранника, который, по словам уже покойного «языка», был в теме и знал детали.