— Экстрём говорил, что вы не станете болтать.
Она с трудом поднялась на ноги; вокруг все качалось.
— Просто она польщена возможностью работать рядом с тобой и испытывает что-то вроде восторженного обожания.
Лисбет закусила губу. Залаченко посмотрел на нее пристально.
Просидев за полночь, он в конце концов решил, что вопреки мнению полиции отказывается верить в то, что Лисбет убила Дага и Миа. По крайней мере, он обязан выслушать ее, прежде чем осудить.
— Ну и что! Я ни в кого не стрелял, и против меня нет никаких технических улик. Пускай вычисляют на здоровье, кого хотят. Уж поверь мне: в этом доме они могут проводить сколько угодно обысков, но не найдут ровным счетом ничего такого, что могло бы связать меня с какой бы то ни было преступной деятельностью. В дурдом тебя засадил не я, а Служба безопасности, и вряд ли они добьются того, чтобы им там выложили все документы до единого.