Замаскировался хорошо — не выдрючивайся! Начнешь там поправлять, в другом месте подсыпать, вроде каждый отдельный кусочек стал лучше, а все вместе издалека светится, как прожектор: «Вот я тут, хватай меня». Потому что, улучшая частности, ты рушишь общую гармонию, сродство с окружением и много чего другого. Поэтому: «Руки прочь от хорошего! Лучшее будет завтра! Или нет».
Можно двинуть в капиталистическое светлое будущее, тут, как говорится, не промахнешься, вниз скатиться у любого дебила получится. Но, пожив слегка в этом светлом будущем, нахлебавшись его по самые уши, задаешь себе простой вопрос: тратить свою жизнь, даже такую, подаренную без учета твоего мнения, на то, чтобы завести народ на эту помойку? Да уж лучше бесперспективный, махровый феодализм строить, чем эту гадость. Одно хреново: трудно строить здание, если заранее знаешь, что оно развалится.
— Эх, Андрюха, я бы не только в таможенный — я бы и в военный вступил, да кто меня спрашивает!
— Шульга, Шульга — то добре, будет Шульгой, — дружно поддержала большая часть.
Голос атамана, да и он сам, был спокойным и усталым.
Ночью, когда пламя костра, потрескивание дров располагают к задушевной беседе, а удовольствие от того, что передал напильник сменщику, сам лежишь на попоне укрытый толстым овечьим тулупом, умиротворяет дух, не на шутку разыгралось любопытство и у Дмитра.