— Я могу вам это припомнить, сержант. Двадцать, и более. К обеду, — Майлз встал. — Пошли, Сьюгар.
— Наводитесь на нашу пищалку. — Майлз включил на наручном комме аварийный сигнал. — Не жди разрешения на взлет от диспетчеров риовалевского космопорта, потому что его ты не получишь. Пусть Нот свяжет мой комм с «Ариэлем».
Она выглядела если не накормленной до отвала, то по крайней мере не изголодавшейся; глаза глядели с радостью и интересом — не те запавшие в глазницах желтые огни, какие он увидал в первый раз. Даже с такого расстояния он чуял, что после возможности как следует напиться и почистить зубы — и клыки — ее дыхание перестало отдавать ацетоном (наследство нескольких дней в подвале Риоваля на диете из одних сырых крыс). С огромных рук сошла корка грязи, и — штрих, подсказанный вдохновением, — ногти-когти были не срезаны, а приведены в порядок, обточены и покрыты радужным перламутрово-белым лаком, дополняющим серо-белую форму точно драгоценная бижутерия. Лаком из своих личных запасов явно поделилась сама сержант.
— Да, или пятнадцать. Хотя это маловероятно. Но все равно она умрет рано.
Торн возбужденно махнул рукой, что понимает, и продолжил вышагивать. — Бедная девочка, запертая в ловушку в этом пузыре… У меня был всего один шанс поговорить с ней, и, черт побери, я нес какую-то чушь…
— Меньше минуты, — ответил офицер-связист.