— Примирение было постепенным, после того, как стало ясно, что другого сына не будет, — продолжал Майлз. — Никаких драматических развязок. Помогло то, что врачи поставили меня на ноги. Очень важно было то, что у меня оказались хорошие умственные способности. И самое важное было то, что он никогда не видел, чтобы я сдался.
— В этом месяце твой отец не может позволить себе такие слухи в правительстве. Никак не во время склоки по поводу ассигнований. Это обвинение не должно всплыть, независимо от его истинности. То, что сказано в этой комнате, останется — обязано остаться — между нами. Но я должен знать.
— Как Вы говорите, «именно так». Обычным людям нужны необычные примеры. Чтобы они могли сказать себе: ну что ж, если он смог сделать то, уж конечно, я способен сделать это. Чтобы у них не было оправданий.
— Потрясающе, Андерсон! — в восхищении проговорил Майлз.
— Неумелая ложь, — усмехнулся Риоваль. — Я-то знаю, что за всем стоит он.
— Генерал Пётр был бы весьма доволен Вашей работой, — заверил его Майлз. В голове Майлза словно наяву прозвучал голос деда, фыркающего: «Проклятые технократы. Они всего лишь те же коновалы, только набор игрушек у них подороже.» Дедушка был бы счастлив, узнай он, что оказался прав. — Вы, э… Вы ведь никогда не встречались с моим дедом?