— Ну хорошо, тогда пусть этот никто извинится перед старостой и Матушкой Кейрел, — сказал Майлз, — так как в палатке прошлой ночью спали их сыновья. Я со своими людьми спал на полатях.
— Это оплаченная операция по освобождению военнопленных.
— Это… в этом-то всё и дело, милорд. — Цурик стал переминаться с ноги на ногу, потом, видимо, пришёл к какому-то внутреннему решению и встал прямо. — Я войду и рискну принять ваше лекарство. И я отвечу на всё, что Вам вздумается спросить про меня. Но Вы должны пообещать — поклясться! — что Вы не будете спрашивать меня про… про что-либо другое. Про кого-либо другого.
Шеф безопасности, наконец выведенный из-под действия фаст-пенты, оказался весьма недоволен, когда сержант признался, что чуть раньше вечером отпустил троих людей в военной форме. Он поднял по тревоге всю смену охраны и отправил вооруженный отряд выследить скрывшихся дендарийцев. Затем с таким же испуганным выражением на лице, с каким выдавил свое признание сержант (разве что, на взгляд Майлза, сдобренным угрюмым удовлетворением и тошнотою от лекарств), он набрал номер.
— История успеха вашего флота у Вервана достигла даже нас. Как и неудача, постигшая их прежнего командующего…
— При наличии достаточного мотива мне под силу почти все, барон, — ответил Майлз туманно.