Часов-хроно здесь ни у кого не было, так что, вероятно, более точного ответа Майлзу было не суждено получить. — Что ты сделал, когда пришёл туда?
— Вы мой должник теперь, — согласился Майлз.
— Я подумываю только о дневных увольнениях.
Она молча смотрела на него. Судя по черноватым пятнам вокруг рта, у нее была привычка к лиственной жвачке. Вот и сейчас ее челюсти двигались, перемалывая какой-то маленький кусочек, небольшими, но слишком сильными движениями. Она в открытую разглядывала его, не пытаясь как-то замаскировать или оправдать это, рассматривала его голову, шею, спину, короткие кривые ноги. У Майлза появилось неприятное ощущение, что она видит его насквозь, вплоть до заживших переломов на хрупких костях. Подбородок Майлза дважды дёрнулся, тем невольным нервным тиком, из-за которого он выглядел как больной церебральным параличом. Наконец он с усилием овладел собой.
— Чтобы пощадить ее. Финальное истощение быстрое, но очень болезненное, судя по тому, как это протекало у прочих… прототипов. Женщины сложнее мужчин, я не уверен… Но это жуткая смерть. Особенно жуткая для раба Риоваля.
— Пойдём же, мать, — опять настойчиво сказал молодой человек. — Всё это без толку. Лорд-мутантик явился сюда, чтобы устроить казнь. И они её устроят. Напоказ.