— Поехали! — победно заявил Генри, плюхаясь на раскаленное кожаное сиденье пикапа.
— Дали. В Ростове теперь живу, благодать, тепло. А ты?
Удивленный капитан жестом подозвал старшую стюардессу.
Дерьмо… Ладно, ввязался в игру — иди до конца. Не убудет.
Он знал, что в стране, в республике неспокойно, но не понимал — почему. Он знал, что отец стал чаще хмуриться и почему-то мать каждый раз, отправляя его в школу, наказывала после уроков нигде не задерживаться и немедленно возвращаться домой. Он знал, что после уроков его если и выпускают погулять из дома-то только ненадолго и чтобы обязательно во дворе был кто-то из взрослых. Он знал, что один из заводил всяческих безобразий в его дворе, Муслим, вчера громогласно объявил, что собирает команду бить армян. Это не было воспринято как шутка, обычно азербайджанские и армянские пацаны играли все же врозь, у каждого были свои компании, но когда во двор приходили чужие, все они объединялись и гнали чужаков вон. Взрослые быстро развели их и увели домой, Гагик не понял, что это с Муслимом — и утром пошел в школу. Скоро должны были быть каникулы, отдохновение после самой длинной, тяжелой в учебном году третьей четверти. Он не знал еще, что каникул у него не будет.
Проехать не удалось — истошный крик рванул в переулке подобно брошенной в толпу осколочной гранате.