У него был план действий, но он не знал еще, куда это его приведет. Он не хотел называть имя Бьёрка, пока у него не будет полной уверенности. А еще Залаченко. Его можно было связать как с Бьюрманом, так и с Дагом и Миа. Беда была в том, что Бьёрк ничего не рассказал.
Нидерман отчаянно моргал. Залаченко поковылял к лежавшему на земле телу дочери и потащил, ухватив за шиворот. Приподняв тело, он поволок его к выкопанной в земле яме, которая должна была стать ее могилой. Яма была слишком мала, чтобы она поместилась там в полный рост. Он подтащил тело так, что ноги высунулись за край ямы, и отпустил. Она свалилась вниз, как мешок картошки, и осталась лежать в скорченной позе зародыша.
— Орудие убийства принадлежало ее опекуну. На нем нашли отпечатки ее пальцев.
— Эта девушка живет очень скрытно. Нападению подверглась она. Так что ей и писать заявление.
— Именно так. Он хорошо разыграл свои карты и дозировал выдаваемую информацию выгодным для себя образом: сначала сдал агента в командовании НАТО в Брюсселе, потом агента-нелегала в Риме, потом связного шпионской сети, действующей в Риме. Назвал имена убийц, которых он нанимал в Анкаре или Афинах. О Швеции ему было известно не так много, зато у него имелись данные об операциях за границей, которые мы затем могли частями передавать и получать за это ответные услуги. Он был настоящий кладезь!
Бублански любил прогуляться пешком, когда позволяли время и погода, — таким образом он поддерживал себя в форме. Он жил в Сёдермальме на улице Катарина-Бангата, неподалеку от редакции «Миллениума», как, впрочем, и от «Милтон секьюрити», где раньше работала Лисбет Саландер, и ее квартиры на Лундагатан. Кроме того, от его дома можно было дойти пешком до синагоги на Санкт-Паульсгатан. И в субботу он обошел все эти места.