Очередь понемногу укорачивается. Белые пластиковые стулья, на которые принципиально никто не садится, отмечают вехи нашего пути. Когда до двери кабинета остается всего один стул, выясняется, что Курильщика оставляют в Могильнике.
— Да за кого вы меня принимаете?! За свою престарелую глухонемую бабушку? У нее, видите ли, семейные обстоятельства! Нельзя даже зайти и объяснить, в чем дело! Мы так спешим, что еле успеваем написать заявление!
— Будешь подбирать, не споткнись о свои уши, — предупредил Волк. — А то они подумают, что на них комар упал.
Кузнечик не смог удержать кисть. Волк обмотал палец протеза тряпкой и окунул его в краску, после чего, в шеренге зверей появился гигантский дикобраз с кривыми иголками. Слепой нарисовал жирафа, похожего на подъемный кран и пустого внутри. Горбач его раскрасил. Когда они закончили, краска была повсюду. Газеты, одежда, руки, лица, волосы, хомяк — все было разноцветным. Лось, заглянувший проверить, почему их не было на ужине, застыл на пороге.
— О, ты стал вести дневник? Что, совсем нечего было делать?
— Понял, — Черный выпрямляется. — Пошли. Я тебе это организую. И щель, и цемент, и надгробную надпись. Только потерпи до первого.