Курт молча перевел взгляд на белое лицо Филиппа Шлага, мимовольно постаравшись отыскать в нем хоть оттенок следа того растерянного упрека, что причудился (или все же увиделся?..) еще только несколько минут назад, однако лицо это вновь было преисполнено лишь все того же покоя, тишины и блаженства.
— Тебе ведь сообщили об этом при аресте, не так ли? — он скосил взгляд на сослуживца, уточнив: — Ведь так?
— Или у меня в камере повесится арестованный незаслуженно, — мрачно договорил Курт, — и я не могу об этом не думать — осознанно или нет.
Курт не ответил, не сказал ничего, подавляя волну бешенства; человек напротив вздохнул.
— Не говори никому, — кисло усмехнулся Курт, отведя взгляд. — Засмеют.
— Не обязан, — согласился Курт, отошел от окна и уселся на постели у стены. — Но должен.