По лестнице он взбежал на одном дыхании, остановившись на площадке первого этажа, лишь теперь заметив, что медный кувшин остался в руках.
— Прости, — с невероятным напряжением заставив себя улыбнуться, возразил он, — я не могу об этом говорить. Ты должна понимать.
— Вот дерьмо… — пробормотал он зло, жалея не столько руку, сколько рукав — рука зарастет бесплатно, а вот на то, чтобы качественно починить кожаную куртку, саму по себе влетевшую в денежку, уйдет существенная часть жалованья; может статься, Керн оплатит, все-таки, повреждения получены на службе…
— Я, разве, о себе что говорил? — отвел взгляд тот, вновь убрав руку на колено. — Я о своем приятеле.
— Ведь вы сами знаете ответ, — отозвался гулкий шепот. — Знаете, я вижу.
— Разумеется, виноват. Я и без твоих объяснений знаю, в чем твоя проблема, Гессе. В том, что ты хотел поутру гордо шлепнуть мне на стол отчет о раскрытом деле!