— Да, похоже на то… — Керн кивнул со вздохом, указав курьеру на дверь. — Можешь идти, пока ты свободен… Ну, Дитрих, слышал? Hannibal ante portas. У нас три минуты.
— Напомни мне, — устало отозвался он, — кто неполный год назад готов был едва ль не удавиться, когда оказался среди нас? Кто бесился при одном лишь слове «Конгрегация»?
— Знаешь, — недовольно откликнулся Ланц, — от твоих прозрений мне уже становится не по себе. После первого из них вскрылся целый улей еретиков в университете, после второго мы уже месяц ищем неведомую личность под именем «Третий», впрочем, пока тщетно, а теперь что будет?.. Пока, абориген, у нас возникло предположение, и мы его сейчас опробуем, только и всего.
Лучше просто не думать — ни о чем не думать; просто пойти и — пусть, как сложится. Закончить все сегодня. Чем бы ни обернулась попытка. Сейчас же…
И никак не получалось осмыслить, игра ли это, уже привычная и обыденная, или спокойствие его неподдельно.
— … а также мышечная судорога, которая заставила его открыть глаза, но не исказила черт лица, не задела собою ни единой более мышцы; а также его слишком покойная поза — посмотри, на этой постели будто никто и не спал, будто он лег вот так, на спину, и не двинулся. А также…