— Открыт. И сегодня ты увидишь сам, что скрывается за ним.
Он все же прервался, запнувшись и закусив опухшие губы; Курт молча ждал.
От удара фон Аусхазена Курт увернулся едва-едва, изогнувшись и отскочив в сторону; cinquedea рассекла воздух у самого лица и так же, не прерывая движения, вернулась, задев кромкой правый рукав над локтем, и в воздух взвился рой рубиновых капель — словно маленькая алая радуга. Он отпрянул, попытавшись достать противника ударом заточенной полосы в правой руке; тот не отклонился, не отступил, просто подставив клинок и тут же с силой рванув его в сторону, выворачивая кисть. Стальная плеть, свистнув, ударила по тому же плечу, рассекая кожу куртки и мышцу, и со звоном отлетела к стене. Курт едва не опрокинулся на подставленное лезвие; взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, он повалился назад, перевернулся через голову по вязкой, трясущейся туше князь-епископа, приземлившись на ноги по ту сторону алтаря и едва не упав, когда каблук запнулся о лежащую на полу Маргарет.
— Или где-то о ней прочел, — возразил Керн, — о таком ты не думал?
— Хорошо, — кивнул он просто; старшие бросили в его сторону короткие взгляды и промолчали.
— Чем ты недоволен, в конце-то концов? — Бруно остановился теперь рядом, и он видел усмешку — понимающую, едва не заговорщицкую, но по-прежнему чуть соболезнующую, будто стоял он у постели смертельно больного, подбадривая его шутками. — Все сложилось само собой; увидишься со своей графиней завтра и — вперед. На баррикады.