— Причем, все должно смотреться чинно и мирно.
— Ты снова молчишь в ответ на мой вопрос, — вздохнул Курт. — Но сейчас я это понимаю: все, что ты можешь мне сказать, это «да, мне показалось это подозрительным». Но, как я уже говорил, парень ты неглупый, посему понимаешь, что моим следующим вопросом будет — почему ты, в таком случае, не сообщил никому о столь необычных пристрастиях одного из студентов; почему в Друденхаусе об этом узнали лишь после его смерти, почему ректор не в курсе столь существенных детальностей… А вот на этот-то вопрос тебе и не хочется отвечать. Я ведь прав?
— Хорошо, — устало произнес Керн, снова подняв взгляд к стоящему напротив подчиненному. — Пусть. Ты вернулся. Но с чем ты вернулся?
Ни у кого из присутствующих стрелкового оружия не было, и тело не успело напрячься в ожидании холодного, пронзающего удара — мозг уже понял, что летящая с неистовой скоростью смерть предназначена не ему; понял раньше, чем глаза увидели одного из спутников безликого, отлетевшего к стене, а потом — невысокого щуплого человека с двухзарядным арбалетом в руке, всадившего второй болт в живот другому сопровождающему.
— Да, простите, — торопливо откликнулся тот. — Того же Штейгера «Аd ritus sacros spectans»… «Carnificium. Pro et contra»… это было без оклада или обложки, и автор не указан…
Рицлер закусил губу, тщась смотреть ему в глаза и вновь в этом не преуспевая, распрямившись еще более и втиснувшись в стену так, будто хотел раствориться в холодном пыльном камне.