Цитата #1205 из книги «Ружья, микробы и сталь. Судьбы человеческих обществ.»

Все эти проблемы, связанные с болезнями, непроходимым ландшафтом и непригодностью чуждых методов хозяйствования оказали влияние на решение европейцев оставить восточную Новую Гвинею ее коренным жителям. Однако новое независимое государство Папуа — Новая Гвинея не отказалось от европейского наследия: английский функционирует как официальный язык, местные языки имеют письменность на основе латиницы, в стране работают институты демократического самоуправления, смоделированные по британскому образцу, а ее армия вооружена огнестрельным оружием, производимым другими странами. Для западной Новой Гвинеи, контроль над которой перешел от Голландии к Индонезии в 1963 г., исход был иным. Переименованная в провинцию Ириан Джая, сегодня она управляется выходцами из Индонезии в их собственных интересах. В ее сельском населении по-прежнему преобладают новогвинейцы, но в городах живут индонезийцы, что является следствием политики властей, поощряющей иммиграцию из других частей страны. На пути индонезийцев, тысячелетиями существовавших в контакте с малярией и другими общими для них и новогвинейцев болезнями, не стоял тот же непроходимый инфекционный барьер, как на пути европейцев. Они также были гораздо лучше приспособлены к хозяйствованию на новогвинейской почве, поскольку в набор культур индонезийского земледелия уже входили бананы, батат и некоторые другие основные ингредиенты земледелия Новой Гвинеи. На новом витке — в условиях использования всех ресурсов централизованного государственного управления — происходящее в провинции Ириан Джая является продолжением австронезийской экспансии, которая впервые затронула Новую Гвинею 3500 лет назад. Собственно, индонезийцы и есть современные австронезийцы.

Просмотров: 7

В той же мере, в какой композиторы классического периода, от К.Ф.Э. Баха до Шуберта, рассредоточены по всей шкале от барочной до романтической музыки, диапазон вариантов племенного устройства незаметно вырастает из родовых общин на одном краю и переходит в вождества на другом. В частности, роль племенного бигмена в разделе мяса забиваемых на праздник свиней служит прообразом роли вождя в сборе и перераспределении пищи и прочих материальных благ (на этом уровне понимаемом как дань). Другой пример касается общественных построек: несмотря на то, что они считаются признаком, отличающим вождество от племени, в крупных деревнях Новой Гвинеи часто можно обнаружить культовые здания (например, так называемые «хаус тамбуран» на реке Сепик), которые являются прототипом массово появляющихся при вождеском строе храмов.

Просмотров: 11

Частью решения проблемы стало наделение одного человека, вождя, исключительным правом на применение силы. В отличие от племенного бигмена, у вождя имелся общепризнанный формальный статус, который передавался его потомкам. Деревенские сходки с их рассредоточенной анархией уступили место единоличному централизованному авторитету, который принимал все важные решения и обладал монополией на важную информацию (например, о том, какие угрозы высказал в приватной беседе соседний вождь или какой урожай в этом году якобы пообещали послать боги). Вожди отличались от бигменов и тем, что их можно было легко узнать издалека по определенным внешним чертам, вроде закреплявшегося на спине большого опахала, которое носили на острове Реннел в юго-западной части Тихого океана. Общинник, встретивший вождя, должен был выказать ритуальные знаки уважения, например (как на Гавайях) упасть ниц. Распоряжения вождя могли доводиться до подданных через один или два яруса администраторов, многие из которых и сами были вождями более низкого ранга. Однако, в отличие от государственной бюрократии с ее разделением труда, функции чиновников в вождестве не были специализированы. Если у обществ государственного типа налоговые ведомства, органы водоснабжения и призывные комиссии существуют отдельно друг от друга, то на Гавайях каждый из полинезийских бюрократов (так называемых конохики) занимался всем сразу: собирал дань, руководил ирригационными работами и набирал людей на барщину для вождя.

Просмотров: 10

Насколько более географически разрозненной была Америка по сравнению с Евразией, можно увидеть и на примере распространения языков. Согласно общепринятой лингвистической классификации, абсолютное большинство языков Евразии относится примерно к дюжине языковых семей, до нескольких сотен членов в каждой. Например, в составе индоевропейской семьи, к которой принадлежит английский, а также французский, русский, греческий и хинди, таких членов около 144. Многие из этих евразийских семей имеют обширные непрерывные области распространения — скажем, ареал индоевропейской семьи охватывает почти всю Европу и простирается на восток, занимая значительную часть территории от Западной Азии до Индии. Данные лингвистики, истории и археологии однозначно сходятся в том, что каждый из таких обширных непрерывных ареалов возникал как результат исторической экспансии языка-предка, последующая локальная дифференциация которого приводила к образованию на занятой территории целой языковой семьи (таблица 18.2). В свою очередь, успех большинства этих экспансий, насколько можно судить, обеспечивался превосходством носителей языка-предка — аграрных обществ — над исконным охотничье-собирательским населением оккупируемых областей. В главах 16 и 17 мы уже познакомились с этим феноменом на примере о сино-тибетской, австронезийской и других языковых семей Восточной Азии. Среди наиболее масштабных примеров последнего тысячелетия можно назвать американскую и австралийскую экспансию индоевропейских языков из Европы, сибирскую экспансию русского языка из Восточной Европы, а также западную экспансию турецкого языка (входящего в алтайскую семью) из Центральной Азии.

Просмотров: 10

Два поразительных совпадения между археологическими и лингвистическими свидетельствами подтверждают вывод о том, что люди, тысячи лет назад принесшие неолитическую культуру на Тайвань, Филиппины и индонезийские острова говорили на австронезийских языках и были предками нынешних носителей австронезийских языков, обитающих на тех же самых островах. Во-первых, обе группы данных однозначно указывают на колонизацию Тайваня как на начальную стадию экспансии с южнокитайского побережья, а на колонизацию Филиппин и Индонезии — как на следующую стадию. Если бы очагом экспансии была тропическая Юго-Восточная Азия — если бы, скажем, она стартовала с Малайского полуострова, перекинулась на соседний индонезийский остров Суматра, затем на другие индонезийские острова и наконец на Филиппины и Тайвань, — внутри австронезийской семьи мы бы обнаружили глубочайшие различия (отражающие наибольшую временную глубину) между современными языками Малайского полуострова и Суматры, а языки Тайваня и Филиппин ответвились бы от них лишь значительно позднее, оставшись в одной подсемье. Вместо этого глубочайшие различия мы находим на Тайване, а языки Малайского полуострова и Суматры входят в одну подподподсемью — недавнее ответвление западной малайско-полинезийской подподсемьи, которая, в свою очередь, является еще чуть более ранним ответвлением малайско-полинезийской подсемьи. Эти подробности генеалогии языков точно соответствуют археологическим свидетельствам, согласно которым колонизация Малайского полуострова является сравнительно недавней и произошла не раньше, а позже колонизации Тайваня, Филиппин и Индонезии.

Просмотров: 7