Итак, мы теперь знаем, что разница между гигантской клубникой с полки супермаркета и крошечной земляникой, растущей в лесу, демонстрирует лишь один из многообразных параметров, по которым культурные растения отличаются от своих диких прародителей. Такие отличия изначально возникли благодаря естественной изменчивости самих диких растений. Некоторые из них, например вариации в размере ягод или во вкусе орехов, быстро попадали на заметку древним растениеводам. Другие, скажем механизмы самосева или торможения роста, оставались неизвестными человеку вплоть до эпохи расцвета современной ботаники. Однако вне зависимости от того, отбирали ли древние собиратели съедобные растения по наглядным или по неведомым им свойствам, направляемая ими эволюция диких видов в культурные поначалу оставалась чисто непроизвольным процессом. Она была неизбежным результатом нашего выбора определенных диких особей, а также конкуренции между особями в садах, в которой выигрывали совсем не те, кто выигрывал раньше, в естественных условиях.
Илл. 28. Девочка-пигмейка из леса Итури экваториальной Африки.
На одном краю спектра — регионы, где производство продовольствия возникло абсолютно независимо, где было одомашнено множество эндемичных растений (и в некоторых случаях животных) до проникновения каких-либо культур и домашних животных извне. Существуют только пять регионов, чей статус родины сельского хозяйства на сегодня подтвержден основательно и всесторонне: Юго-Западная Азия, также известная как Ближний Восток или Плодородный полумесяц; Китай; Мезоамерика (термин, относящийся к центральной и южной части Мексики и прилегающим частям Центральной Америки); южноамериканские Анды, возможно, вместе с близлежащим районом бассейна Амазонки; наконец, восток Соединенных Штатов (карта 5.1). Некоторые из этих центров на самом деле могут заключать в себе несколько центров-соседей, где производство продовольствия возникло более или менее независимо, как, например, в случае двух речных долин Китая — Хуанхэ на севере и Янцзы на юге.
К сожалению, несмотря на питательные достоинства, большая часть культур востока США в остальном обладала серьезными недостатками. Семена мари, горца, карликового ячменя и канареечника — крошечного размера, порядка одной десятой от размера зерен пшеницы и обыкновенного ячменя. Iva annua, хуже того, является ветроопыляемым растением и родственником амброзии — самого известного источника сенной лихорадки. Соответственно концентрация ее пыльцы в местах массового произрастания способна вызвать у человека тот же эффект. Если этот факт не отбил у вас охоту разводить Iva annua хозяйственным способом, учтите, что она обладает сильным запахом, который многие люди не переносят, а систематический контакт растения с кожей может вызвать раздражение.
Тема производства продовольствия в Африке разбирается во многих работах, перечисленных в разделе «Главы 4-10». Дополнительного внимания заслуживают статья «О возрасте аграрного хозяйства в Эфиопии» Кристофера Эрета (Ehret Christopher. «On the antiquity of agriculture in Ethiopia». Journal of African History, 20:161-77, 1979), сборники «От охотников до земледельцев: причины и последствия возникновения производства продовольствия в Африке» (From Hunters to Farmers: The Causes and Consequences of Food Production in Africa. / eds. Clark J. Desmond, Brandt Steven. Berkeley: University of California Press, 1984), «Пропитание в субсахарской Африке» (Food in Sub-Saharan Africa. / eds. Hansen Art, McMillan Delia. Boulder, Colo.: Rienner, 1986), статья Фреда Уэндорфа и др. «Использование растений в Сахаре за 8 тысяч лет до н.э.» (Wendorf Fred, et al. «Saharan exploitation of plants 8000 years B.C.». Nature, 359: 721-24, 1992), книга Эндрю Смита «Скотоводство в Африке» (Smith Andrew. Pastoralism in Africa. London: Hurst, 1992) и его же статья «Происхождение и распространение скотоводства в Африке» (Smith Andrew. «Origin and spread of pastoralism in Africa». Annual Reviews of Anthropology, 21: 125-41, 1992).