— Вы открыли танец. С мэром. Вы с ней танцевали! — сказал Никт.
— У Гаруна был поросенок? — парировал Кандар.
— У меня создалось мнение, — объявил он, поглаживая свои пыльные усы, — что ваши успехи становятся все более плачевными. Вы не блекнете, мальчик. Вы заметны всем и каждому. Более того, проглядеть вас весьма проблематично. Да если б вы явились сюда в компании фиолетового льва, зеленого слона и малинового единорога, на котором восседал бы король Англии в церемониальном одеянии, я нисколько не сомневаюсь, что люди замечали бы вас и только вас, а от всего остального отмахнулись бы как от мелочей, не заслуживающих внимания!
— Думаешь, я тебя не вижу. И ты прав. Я тебя не вижу. Но я чую твой страх. И я слышу, как ты движешься, как дышишь. Теперь, когда я знаю твои трюки, я тебя чувствую. Скажи что-нибудь. Подай голос, не то я начну кромсать эту юную особу на кусочки. Ты меня понял?
— Те, кто здесь живет. Послушайте: я привел вас сюда, чтобы поговорить…
От этой музыки тело и душа Никта переполнились бешеным ликованием, а ноги задвигались сами, словно всегда знали каждое па.