„Если вы так берегли своего непосредственного начальника, Рейнхардт, то вашу службу следует отныне называть не службой безопасности, а службой, создающей опасности!“ Я привожу здесь его высказывание дословно, чтобы ты могла оценить, насколько шеф вышел из себя.
— Ты сейчас на меня внимания не обращай, вымотался я, и нога, будь она неладна, болит. Если по существу — все нормально получилось. Нет в Германии больше Генриха Гиммлера. Ну, только если однофамилец какой найдется. Э, ты чего? — Мне показалось, что челюсть Миши, устремившись вниз, погнула руль. Но спустя секунду до меня дошло — новички были не в курсе, куда и зачем мы ушли. И то, что было для нас, так сказать, объективной реальностью весь последний месяц, для них было новостью, оглушающей ничуть не меньше, чем выстрел из пистолета возле уха.
— Понятно теперь? — на старшего лейтенанта было больно смотреть.
Эвакуацию моей группы буду проводить самостоятельно в направлении стыка З.Ф Ю-ЗФ. Истомин».
— Получается, — продолжил Генеральный секретарь, — что подчиненные доверяют, а начальник нет. А у нас, если ты, Лаврентий, не забыл, мнение коллектива всегда стоит над индивидуальными устремлениями. В общем, так… — Сталин рубанул воздух рукой. — Я понимаю, что у Судоплатова нет на такое полномочий, но прошу тебя как наркома изыскать возможность вывезти кого-нибудь из этой группы в Москву. Лучше, конечно же, всех…
— ВСЕ ВОЗВРАЩАЕТСЯ, — ответило существо, свернувшееся в темноте. — НОЖ, БРОШЬ, КУБОК. СЛИР ХРАНИТ ИХ ВО ТЬМЕ. МЫ ЖДЕМ.