Погоревав о своей судьбинушке минут пять, Иван собрался и успокоился.
Прораб еще минут пятнадцать неторопливо и обстоятельно излагал достижения народного хозяйства, отмечав возникающие проблемы и тут же предлагая способы их разрешения. Маляренко сидел и тихо радовался тому, что в почти полной темноте не видно его красное от стыда лицо.
Перед носом у Романова что-то мелькнуло, и он потерял сознание.
— Одно слово — бомж! Что с тебя взять, Ваня, кроме анализов?
Затем, немного подумав, Маляренко решил, что, во-первых — «пусть докажут», а во-вторых — «это была самооборона», и принялся отмывать свое оружие.
— Чего, млять, рты раззявили! Собрались и за ним? Бегоооом марш!