— Ну ты зверь! Прям как студент в колхозе. Каждую ночь — в полях, — вождь снова ухмыльнулся. — Я вам угол в коммуналке выделил. Пойдем — покажу. И Алину позови.
— Ничего не нашли, Иван Андреевич. Пусто.
Николай с видом фокусника, достающего из цилиндра кроликов, демонстрировал публике добычу. Женщины, в отличие от прораба, довольно спокойно отреагировали на лопату и прочие железяки. А вот эмалированные кружки, ложки и пара вилок из нержавейки пошли на ура. Когда же вождь предъявил им большущий двадцатилитровый чугунный казан с крышкой, восторгу женщин не было предела. Готовить на такую ораву в двух маленьких походных котелках задрало всех. Пустые бутылки из-под водки, собранные Иваном, отдали для оплетки Алле — она здорово умела плести. Начало темнеть. В приподнятом, праздничном настроении народ двинул на посиделки к костру.
Если бы не голод, усталость, боль в руках от порезов, ссадин и ожогов, то Иван, как человек не чуждый прекрасного, несомненно обратил бы внимание на окружающие его живописные виды. Степь переливалась рыжим, желтым и белесым. Одуряюще пахло разнотравьем и морем. Теплый ветерок часто сменялся порывами горячего ветра, временами такого сильного, что в ушах стоял постоянный свист, и приходилось повыше поднимать воротник куртки. А самое главное — воздух был чист, вкусен и немыслимо прозрачен, отчего терялось ощущение перспективы, и можно было легко ошибиться в расстоянии.
— За заботу спасибо. Что переживал за нас — ценю. За то, что ночь не спал, разыскивая нас, — прости, — Иван поднялся и, как и в их первую встречу, навис над бригадиром. — Ты, Серый, вон — молодежь воспитывай. Я своим умом проживу. Ясно?
— Какая отработка? — взвился третий. — Ни одной машины на трассе! Ни ментов, никого… в это время на маршруте еще три машины с нашего парку должны быть, и где они? Я их по рации запрашиваю — молчат. Диспетчерскую запрашиваю — сплошной треск из-за грозы, ничего не разобрать. Итицкая сила! Не нравится мне это. Тут пережду.