— Заодно и посмотрим, что да как, — просипел Маляренко. — Может, и водички раздобудем.
Иван задумался. Коньячные пары немного шумели в голове и не давали собраться в кучку мыслям.
Иваныч аккуратно сел, придерживая рукой повязку на лице.
Алина снова вела себя абсолютно естественно, заботясь о муже и всячески показывая ему свою любовь. Иван порой впадал в ступор. ТАК бутафорить было нельзя — любой наблюдатель мог бы поклясться всеми святыми, что эта женщина безумно любит этого мужчину! Это было невозможно. Мозги плавились и «зависали». Алина списывала это на рецидивы болезни, на глазах ее немедленно наворачивались слезы, и она начинала заботиться об Иване в два раза активнее. Что, конечно, приводило его к еще большему ступору и к очередной женской истерике. Иван, глядя на свою «благоверную», охреневал, не понимая, как себя вести с ней дальше.
Маляренко помолчал. За столом они остались вдвоем.
Звонарев подложил в едва теплящийся в очаге огонь толстый чурбачок и посмотрел в темнеющее небо. Юрка Длинный и Димка до сих пор не вернулись от водопоя.