Китайскую грамоту Маляренко не знал, но мог отличить японские иероглифы от китайских или корейских.
Ваня вспомнил поход на холмы и почесал затылок.
«Сам знаю, что дурак, но тебя, милочка, это не касается…»
Ваня пораженно уставился на женщину. За все пять дней, что он ходил на раскопки, никто из них ни разу не поинтересовался, куда и зачем он ходит. Алина все так же от него пряталась, стараясь не попадаться на глаза, а Маша просто делала вид, что уж ее-то дела Ивана вообще не касаются.
Маляренко скрипнул зубами — об этой стороне медали он как-то не подумал.
Настроение у Ивана опять начало стремительно портиться. Жажда и голод навалились с новой силой, ко всему прочему, он чувствовал, как пылает лицо. Это было скверно. Загар на светлую кожу Маляренко ложился с трудом.