Курильщику не до смеха. Он вскрикивает, когда Черный усиливает хватку и, шипя от боли, пытается разжать его пальцы.
Я не ответил. Зачем отвечать на дурацкие вопросы. Если бы я хотел уехать, не стал бы звонить домой, чтоб за мной не приезжали.
— Можно? — спросил писклявый голос, и в приоткрывшуюся щель просунулась ушастая голова.
Черный сел напротив и расставил на подносе чашки, заварочный чайник и сухари в пачке. Я подполз ближе. Передав мне чашку, он включил магнитофон. И хорошо сделал. Без музыки наше чаепитие стало бы совсем унылым. Оно и с музыкой получилось довольно грустным.
— Это не я, это амулет! — почти кричит Кузнечик.
— Белая майка тебя не спасет, Македонский, — озвучивает мои мысли Сфинкс.