Дальше — черные Птицы в кошмарных слюнявчиках…
Табаки достал из банки полуразложившийся чилийский перчик, потряс его и сунул в рот.
— Осознал, что он отброс общества, — глубокомысленно изрекает Горбач. — Это было как удар молнии, озаривший всю его жизнь. Бац — и его подкосило.
Привычка слушаться Слепого срабатывает, как рефлекс. Слишком давняя привычка. Столовая обретает яркость и объем, дорога и поля по обе стороны от нее исчезают.
Крыса упала на матрас под шведской стенкой, каждую перекладину которой украшал выводок колокольчиков на шнурах, и они разом запели, как будут петь теперь каждую ночь, едва она шевельнется во сне.
— Не утрируй, — сказал ему Волк. — Вспомни себя в первый день. Куда там трем эпилептикам.