Улыбнулась — так, что вся взрослость и серьезность осыпались, как акация в мороз.
— Кто такие «шелковинки»? Я охрану позову!
— Не обижай нас, — попросил старик, — не принимаешь, верни добром.
Значит — есть ночь до утра и день до вечера, когда можно врываться на земли кланов, переходить границы соседних королевств, требовать у холмовых крепостей слова, что в них не дали убежища злоумышленнику — и горе клану, который поймают на лжи! Настанет вечер — их воля, но сейчас действует не право клана, а право погони, и горе тем, кто его нарушит!
— Консистория, — сообщил римлянин. — В нее совершенно точно вхожу я, патриарх, вторая императрица, наследница, начальник дружины. Все. Другие должности пока не заняты. И раз святая и вечная не созывала нас…
Гулидиен вскинул руки, словно прося пощады.