Но Риваллон — встал. Тяжело навалился на плечо дочери. И так, с отстраненным лицом человека, терпящего острую боль на каждом шаге, идет навстречу гостям. И в этом нет слабости.
Врачи сварятся громко, выразительно и совершенно непонятно. Латынь Немайн знает, но названия хворей переменились, и все богатство сравнений и пожеланий благополучно ускользает даже от треугольных ушей.
Девчонка повторила — слово в слово, только с вопросительной интонацией. Кажется, курьеров филиды натаскивают, пусть и самую чуть.
Детали обсуждали допоздна. Вышли на крыльцо — темень, звезды, цикады. Зато — решено. Записывать не стали. Доверие есть, а что до человеческой забывчивости, так она на Немайн не распространяется. Как и способность лгать.
Тюк с несколькими сотнями сланцевых палочек нашел место на борту уходящего на Карфаген дромона. А рядом обсуждают виденное с городской стены поле. Хорошие всходы! Не ячмень, не овес… И тут знаток находится.
Нион — а в комнате хозяйничает, разумеется, именно она — вздыхает тяжко, почти как сида. Конечно, шелковинки, кому, кроме них. Молодчаги, конечно, но как не вовремя! Теперь догадывайся, куда старательные, но неграмотные существа спрятали Очень Нужную Вещь. Самое страшное, что жрица–легат торопится, а не ответить на вопрос новой сестры сиды никак нельзя. Ну, задача решается легко. Тем более, богиня опять одолжила на несколько слов командный голос.