Впечатлены все. Даже богиня, непонятно почему: на ее веку и не такое творилось. Лишь король раздумчиво поглаживает бороду.
Это открытие Мервин ап Андрас совершил сразу после пожара, еще до разговора с сидой — и ее решения. Наказанием назвать нельзя: сида ничего дурного команде не сделала. Просто оставила на прежней службе. При головешках? Ее право. Жалование отменила? Так работы нет, а довольствие оставила… А о нем поговорить капитан не успел, да и не особо торопился. Правильно делал!
Сида довольна. Собеседники неплохие, у Пирра отменные манеры, так что его компания была бы вполне уместна, даже если бы обычай пить вдвоем из одного кубка здесь и сейчас не отошел в прошлое. Так королевская свадьба славит стекольщиков и гончаров! Белая керамика с синей росписью уместна на любом столе, от королевского до крестьянского — разница только в тонкости кисти да искусности художника. Впрочем, из бело–синего пьют на дворе, под навесами — дружинники, крепкие хозяева, важные в городе люди, гости не великого значения. Здесь, в пиршественной зале, хватило места лишь лучшим из лучших. На длинных столах вдоль стен стекло звенит о серебро, за круглым — золото о золото. Вот она, кельтская вселенная в миниатюре — в виде правильного застолья.
Немало приплывает и римлян из Африки. Эмилий тому примером. Год назад явился как товарищ купца. Потом — взялся помочь со снабжением армии в походе и скупкой трофеев. Когда он прирос к холмам? Скорее всего, в тот день, когда не смог отдать врагу мост, на котором лежала искалеченная камбрийка. Эйлет, сестра Немайн. Тогда маска купца слетела, и рыцарей Уэссекса встретил разведчик–трапезит. Воин, сотня которых приравнивалась по силе к ополчению крупной провинции. Лучший из таких воинов. Как раз — сотник, жалованием и положением равный легату в обычном войске.
— Ты и так от врагов не бегаешь, сэр Берен, — пропел в ответ голос Луковки, — и просто не понимаешь трусов.
«В отличие от некоторых». Не сказал — намекнул.