— Ты не спишь, сестрица? Нам нужно поговорить. С глазу на глаз!
Церковь усиливать не хотим. Боимся, что сбежишь. Боимся, что найдешь сторонников. Боимся, что тебя украдут. Сулили: богатый стол, удобный дом внутри крепости, десяток прислужниц, книги, личного священника. Огороженный двор — ходить по траве. Собачку… И жизнь, конечно.
— Ты понял! Пойми, малые люди тоже имеют право на общество себе подобных. Свободный человек должен служить под чьим–то началом, таков мир. Но где–то должна быть вольная воля, и только плечо равного рядом? Так почему не в пивном доме?
Как только с губ слетело: «сестра», ужас ушел. Снова вместе! Прочее неважно. Анастасия плачет на родном плече, как мечтала долгие годы, и Августина–Ираклия хлюпает носом вместе с ней, обнимает, шепчет ласковое. Длинное ухо ворошит сестрины волосы, и в этом нет ничего странного или уродливого.
Для такого корабля и причала не нашлось. Так расшива и встала — завела все четыре якоря, три рабочих и запасной, вцепилась в дно речное, замерла напротив низкого берега. Дальше — лодки, и для людей, и для грузов. Сначала — личные вещи пассажиров, потом — товар. И тот, что в республике сделан, и тот, что из Африки привезли. Выйдет — как меньшая ярмарка. Даже хорошо, что до настоящей недолго осталось — многим уже невтерпеж, а тут на прилавках появятся новые яркие ткани,