Аня без интереса глянула через затемненное стекло: с кем это он разговаривает? Во дворе стоял Васька. И морда у него была растерянная. Вот именно — морда, Аня это слово и подумала. И тут же забыла о Ваське и его морде.
— Зачем же по чистым полам — в уличной обуви? Ведь тапки — вот они, в шкафчике, прямо у входа!
— Давид Васильевич не разрешил мне вам звонить, — устало сказала она. — Я хотела, а он не разрешил. Вы туда не ходите, вас все равно не пустят. У Давида Васильевича инфаркт.
Они распрощались, и, уже выходя из ворот в каменном заборе, который огораживал территорию больницы, Аня оглянулась и увидела, что Михаил Максимович стоит на крыльце отделения, смотрит им вслед и улыбается.
— Сандро с тобой поговорить захочет, наверное, — предупредила дама Маргарита. — Спрашивать будет. Ты ему что расскажешь?
Но ни о чём хорошем почему-то не думалось. Думалось о семидесяти годах и о семидесяти миллионах царя Давида. Хотя насчёт семидесяти миллионов он, конечно, пошутил. Таких чисел в природе не бывает. Но факт остаётся фактом: у царя Давида есть деньги, много денег. Так много, что это заставляет его думать, будто кто-то захочет выйти замуж не за него, а за деньги…