— Коля думает, что тебя в тюрьму хотят… Крытка — это, насколько я помню, тюрьма… Коля, я не ошибаюсь? Пойти к хозяину — значит сесть в тюрьму. Но ведь ты же не… Аннушка, ведь это ошибка какая-то, правда?
Царь Давид и Васька переглянулись, захохотали и так, хохоча, в обнимку пошли к столу.
— Мне хорошо, — с трудом сказала Аня. — Только очень страшно.
— Вы это о чём? — удивился Евгений Михайлович. — Анечка, вы совершенно здоровы. Так здоровы, что для нашего времени это даже странно. Да что я говорю, вы и сами это прекрасно знаете.
— Нет, что вы, Анечка… — Евгений Михайлович наконец-то поднял взгляд. Глаза были растерянные. — Вы правы. То есть… я не то, чтобы не люблю Великого Давида… но если бы оперировал он — моя мама, наверное, была бы жива. А он тогда уже не оперировал. Разве такой хирург имеет право ломать руки?
— Саша нормальный, да. Саша хороший, — машинально согласилась Аня, думая совсем не о Саше, а о том, что надо бы еще разок перечитать последние страницы корректуры перед отправкой в типографию. Спохватилась и растерянно переспросила: — Ты о чем? Почему замуж? Он ничего такого не говорил…