Ну и правильно сделала. Ограда опять повернула, и за ней стали постепенно появляться зелёные насаждения. Сначала — какие-то чахлые кустики, и так-то слабенькие и реденькие, так ещё и обстриженные почти наголо. Почти до стволов. Хотя и стволами-то эти прутики называть смешно. У этих зелёных насаждений практически не было ничего зелёного. Так, по два-три мелких листика на макушке. Руки бы оторвать тому парикмахеру, который может так издеваться над беззащитными растениями. Когда она будет жить в этом доме, она во дворе вдоль всей ограды посадит сирень, жасмин, шиповник… Яблони тоже посадит. Несколько сортов. И вишни тоже. А вот это безобразие выдернет с корнем. Разве можно рядом с человеческим жильем сажать хмель? Нельзя. От него болит голова и портится настроение. А для детей это вообще опасно. Если, конечно, в этом доме когда-нибудь будут жить дети. О, наверное, кто-то думает, что будут! Вон какая прекрасная детская площадка с этой стороны дома! Замечательная, чудесная площадка — и качели, и турники, и горки, и шведские стенки, и три песочницы под яркими новыми грибками-мухоморами… И избушка на курьих ножках, тоже яркая, новенькая, вон, даже бревнышки на спиле еще не потемнели… И несколько деревянных скамеек на густой траве под двумя большими развесистыми деревьями… Есть, есть тут настоящие зелёные насаждения, и не какие попало, а хороший взрослый каштан и хорошая взрослая белая акация! А ведь она думала, что во всем городе была только одна белая акация, на берегу, в Старом парке, два года назад ее зачем-то спилили. Аня тогда даже поплакала — потихоньку, чтобы Вадик не заметил. Потому что если в семье кто-то даёт волю эмоциям — это крайне негативно сказывается на других членах семьи. Вадик когда-то серьёзно интересовался взаимоотношениями в семье. Предполагалось, что во внутрисемейных взаимоотношениях он специалист.