— Да чтоб я… православный казак… с этими пи… ге… за один стол?!
— Мы видим каждого человека насквозь! — Голос вознёсся к патетическим высотам. — Ни одна душа не смеет войти в Задом и Умору, не имея на это соответствующих документов: распоряжения, приказы, уведомления, приглашения, заверенные подписью, и… тьфу! Где у вас все эти бумаги? Вы хоть понимаете, что я сейчас же должен вышвырнуть вас обратно?!!
О, как подъесаул, то есть уже почти офицер, старший чин в войсковом реестре, он не мог позволить себе ни малейшей поблажки, и окружающие тонко это чувствовали. Обижались скорее всего, но рукам волю не давали, ограничиваясь томными вздохами и укоризненным перемигиванием…
Дальнейшие полчаса можно не тратить на описание длинных высокопарных диалогов. На это не хватит ни моего, ни редакторского, ни читательского терпения, всё можно представить и дофантазировать самому. Благородное самопожертвование остроухих пенсионеров не устраивало Ивана и Рахиль. Обратный посыл, типа, вы на Холм, а мы уж тут как-нибудь сами, однозначно отвергался пылкими Миллавеллором и Нюниэлью!
— Нет, папа, эти двое по-любому выплывут. Казак и еврейка, сам понимаешь, такая пара…
— Друг мой, ваша избранница непрозрачно намекает на то, что из-за ограды явственно доносятся звуки детского плача, — примиряюще ответил ушастый толкиенист на недоумевающий взгляд подъесаула. — Ничего более определённого сказать не могу, ибо я в этих краях не был. Или был? Не уверен… Но даже если и был, то этого забора здесь не стояло!