— Таки следующий тост будет за межрёберную невралгию, — устало пробормотала насытившаяся Рахиль. — И почему у меня так нехорошо на сердце?..
— Ша, всем лечь, зарублю на хрен! — столь же сурово, рявкнула боевая еврейка, ответно пиная любимого коленом.
— Зарублю же, дубина инопланетная! Ну что, за здоровье?
Схватиться за руки, вспрыгнуть на белого коня и рвануть поводья было уже секундным делом. Благородное животное почему-то беспрекословно подчинилось, унося лихих беглецов в гущу леса. Второпях пущенные вслед стрелы гарантированно никого не задели. Нюниэль, сморкаясь, рыдая и чихая, продолжала трясти нежного жениха, не снимающего с лица блаженно-идиотской улыбки…
Не знаю, на что в данный конкретный момент надеялась хитрая дочь Сиона, ибо с безмолвными рядами детей Дэви-Марии переговариваться было явно не о чем. Само «живое божество» парило над их бесшабашными головами, тоже не делая ни малейших попыток к выходу на взаимовыгодный консенсус.
Перешагивая через два «временных» трупика, Иван одобрительно выгнул бровь, но, хотя краса и гордость мотострелковых войск государства Израиль ни в поощрении, ни в науськивании официально не нуждалась, тем не менее отсалютовала старшему по званию адекватным изгибом брови.