Сзади хихикнул Ким. У самого края пятна света, что отбрасывал факел, мелькнула мышь. Появилась лишь на мгновение и тут же юркнула в темноту подземелья.
Ряд за рядом, стеллаж за стеллажом, они шли по полю мертвых. Жрец не оглядывался, как раз для него это зрелище не представляло ничего интересного или необычного. Но Виктор не мог заставить себя сосредоточиться и продолжал вглядываться в лица людей, которые ему удавалось рассмотреть.
После того как Аль’Шаур в первые же мгновения боя воткнул оба меча в сердце и живот противника, его сняли с отборочного тура. Не заметив, кстати, движение нижнего меча, которое воин сделал, вынимая его из живота погибшего. Многорукий слегка провернул лезвие, ломая жертве позвоночник и делая еще один труп просто трупом. Ему было крайне тяжело оставлять своих противников на этом берегу Хагона. Он и без того чувствовал вину за подобный поединок с абсолютно непрофессиональным мечником.
Только они добирались от столицы до Рамангара вдвое, если не втрое быстрей.
– Ты сам для себя реши, лишний твой меч или не очень. Да и смотря какой меч. – Наемник задумался. – Хотя почему нет. Тебе вообще куда?
На его арене, к северу от города, сегодня должно было состояться почти полсотни боев. Около восьми десятков гладиаторов загнали в не очень большую казарму, где они и мерзли, так как об отоплении как-то никто не позаботился. Вообще, чувствовалось, что стражники относятся к ним как к предметам – ценным, дорогим, но уже переставшим быть одушевленными. Никто за ними не следил, никто не предлагал им перекусить или выпить воды. С раннего утра, когда их накормили чем-то непонятным и лишь весьма условно съедобным, во рту больше не было ни крошки.