– Вот видишь. И ты не знаешь, где твои дела сложились бы лучше – в этом варианте или в том, которого не произошло. Судьба слишком непредсказуема.
– Верно. Совершенно верно. Человеку кажется, что его телом, его мыслями и побуждениями завладел кто-то другой. Повторю, это не очень распространённый синдром. Но семь из девяти найденных мною историй болезни содержали его. И все эти люди говорили о тростниковых волках. Все описания этих больных сводились к одному и тому же: пасмурным днём они бредут сквозь заболоченные заросли тростника, зная, что где-то рядом с ними бродят волки.
П.: Всё равно не то. Это не то слово. Нет слов, чтобы сказать.
Я прошёл в фойе гостиницы и остановился ненадолго, чтобы глаза привыкли к темноте. Единственный источник света находился внизу, под стойкой рецепции, освещая пространство за ней ровным голубоватым светом. Больше ни одна лампа не горела. Я огляделся по сторонам в поисках кого-то, у кого можно было бы взять ключ, но в фойе было пусто.
– Я… не знаю, как сказать… я её немного знаю. Немного. Правильно?
П.: (Очень разборчиво, медленно, как будто объясняя что-то человеку с плохим слухом или глупому человеку.) В вашем языке для этого языка нет названия. Я не могу его назвать по этой причине.