— Ну, это не страшно. Через пару сотен лет достигну половой зрелости — и стану таким же нервным, как ты.
— …Вы меня простите? — робко спросил мальчик.
— Мерси, Папа, — пробормотал Валентин, входя во двор, освещенный тусклым светом одинокого фонаря, и направился прямиком ко второму подъезду, около которого стояла машина «скорой помощи».
— Вот и они не поняли, однако квакают до сих пор.
Просторная кухня была единственным жилым помещением в этом здании. Гостиная первого этажа была превращена в склад мебели, вывезенной из прежней квартиры Пашки, а вот на кухне все было по уму. Судя по стоящей у стены кровати, здесь старики и жили. Владислав Васильевич усадил Валентина за стол, на котором уже стояла бутылка перцовки, тарелка с солеными огурчиками и помидорами. Мария Николаевна на плите разогревала картошку.
— Идите уж, — махнул рукой Эльгард. — Но учтите: прощаю в последний раз. Еще один такой случай…